Ничего святого – 2 - Дмитрий Дегтярев

ведут к общине, та же самая задача. Доказать свою абсолютную лояльность, свою верность, свою приверженность ценностям «Возрождения Царства». Если без всяких предварительных бесед его волокут на общинный суд… – задача усложняется в два раза, однако надежда остается. Обычно на суде председательствует старший пастор, а значит возвращаемся к пункту первому. Убедить того в своей верности. Доказать, что он не предатель. Как? Уже другой вопрос. Ответа на него у инквизитора не имелось. Если же ведут сразу на казнь… Тогда дело плохо. Очень плохо. Там никто выслушивать доводы не будет, поскольку цель совсем иная. Останется один вариант – убить всех и выбраться наружу.

Где-то впереди раздалось громыханье. Иезекииль инстинктивно поднял голову, пытаясь рассмотреть источник звука. Один из конвоиров, тот что слева, ехидно заметил:

– Смотри-ка, тушка пришла в сознание…

Его коллега, правый конвоир, довольно невежливо тряхнул инквизитора, ставя на ноги:

– Шагай вперед, гнида дьявольская! Пока можешь шагать… Гы-гы-гы…

– Ага! – ржанье подхватил кто-то позади. – Нам итак тащить твой труп назад…

Мороз пробежал по коже инквизитора. Усилием воли он заставил себя не оборачиваться, продолжая путь вперед. Источником звука оказалась железная дверь, распахнутая стоящими у нее охранниками. Изнутри исходил приглушенный желтый свет, резонирующий с ослепительно белыми люминесцентными лампами коридора.

– Шевелись! – сзади подтолкнули в спину, отчего Иезекииль едва не налетел на спину шагающего впереди конвоира.

Когда они оказались рядом с открытой дверью, конвоиры сбоку придержали движение.

– Стой! – прорычал тот, что справа.

Иезекииль остановился. Зачем лишний раз нервировать итак озлобленных охранников? Правильно, незачем. Потому, следует молча выполнять указания. Что он и делал. Старался, во всяком случае. Беглый обзор коридора и видимого интерьера помещения впереди, не дали хоть сколько-нибудь значимой информации. Абсолютно незнакомое место. Оно и понятно. Прошлую штаб-квартиру «Возрождения Царства», где он знал каждый уголок, накрыла Святая Инквизиция. Не без его, Иезекииля участия. Теперь они залегли в новом, незнакомом для него месте.

Двое шедших впереди конвоиров скрылись внутри. Они же остались снаружи, дожидаясь дальнейших распоряжений. Впрочем, долго ждать не пришлось. Спустя примерно пару минут, один из них вернулся, и махнул рукой.

– Пошли!

Новый толчок в спину, сопровождаемое невнятным бормотаньем, перемешанным с не самыми лестными эпитетами. И, чего они все тут такие злые?

Помещением оказалась просторная комната-зал, с отделанными декоративной штукатуркой кофейного цвета стенами, паркетным полом и полотняным потолком со вставками для светильников. Дальняя от входа стена представляла собой сплошной стеллаж, заставленный книгами, справа большую часть площади занимал огромный экран, разбитый на десятки квадратиков куда выводилась трансляция с установленных видеокамер, слева кожаный диван коричневого цвета, где на данный момент удобно развалился пастор-учитель общины Себастьян Тиллман, его правая рука пастор Генри Грант и руководитель службы внутренней безопасности Карл Швайгер. Посреди комнаты стоял низкий столик, заставленный оргтехникой, пачками бумаг, журналами и прочей макулатурой.

– Че на входе встал, урод? – один из конвоиров с силой толкнул его вперед.

Иезекииль ожидал чего-то подобного, потому сделал шаг вперед, отчего толчок вышел куда слабей ожиданий сопровождающего. Пройдя вперед на десяток шагов, инквизитор остановился, воззрившись на сидящих перед ним пасторов. Те также неотрывно смотрели на него. Карл Швайгер с явной враждебностью, Генри Грант с любопытством, а вот лицо Себастьяна выражало холодную бесстрастность. Молчание затянулось, и, хотя Иезекииль по жизни руководствовался принципом: «не спрашивают, не говори», его персонаж Игнатий был немного иного характера. Вернее, сильно иного. А потому, инквизитор скривил губы в недовольной гримасе, обжог пасторов злым взглядом и несколько обиженным тоном голоса, поинтересовался:

– Почему братья относятся ко мне, как к куску дерьма? Разве я заслужил такого к себе отношения?

Нагло? Безусловно. Однако, члены общины «Возрождение Царства» понимают только силу. Вот и приходится действовать столь рисковым способом.

Ответил сам Себастьян. Таким же холодным и равнодушным голосом, как выражение лица.

– Ты уверен?

Иезекииль прекрасно понял контекст вопроса. Как должен был понять Игнатий.

– Уверен, учитель. Я не заслуживаю такого отношения.

Лидер секты смерил инквизитора долгим проницающим взглядом.

– Где ты был Игнатий?

– Я ведь уже говорил Маргарет. – Иезекииль без труда выдержал пристальный взгляд пастора. – Сначала меня держали в подземелье инквизитория, где пытали, требуя выдать все имена тех, кто входит в нашу церковь. Потом отправили на рудники, откуда удалось освободиться только неделю назад.

– Какой рудник?

– Неподалеку от Сантьяго.

– Хм… – Себастьян прищурил левый глаз, пальцами той же руки, барабаня по ноге. – У меня есть люди, через которых я могу проверить информацию. Не боишься?

Иезекииль внутренне усмехнулся. Чего ему бояться? До начала операции в компьютерную систему были внесены все необходимые данные. Теперь действительно Игнатий Столтенберг числится в системе, как еретик, осужденный Святым Церковным Судом на работу в монастырских рудниках, и освобожденный неделю назад.

– Нет, Себастьян. Не боюсь. Мне нечего скрывать.

– Ладно… – старший пастор переглянулся со своими помощниками. Слово взял Генри Грант, его правая рука:

– Чего ты хочешь, брат? Зачем явился?

– Хочу вернуться в общину, зачем же еще. Все эти годы мои мысли были о возвращении. Церковь «Возрождение Царства» моя семья. Ради нее я перенес страдания, и готов перенести их еще раз, если потребуется.

– Как же твое предательство? – скривил губы Карл Швайгер, отвечающий за безопасность секты.

– Все мы не без греха. – спокойно парировал Иезекииль, отмечая в голове личность руководителя службы безопасности красным флажком. С ним себя следует вести максимально осторожно. – Мое предательство формальное. Оно никому не причинило вреда. Если только моей душе. Однако, я готов принести публичное покаяние и понести то наказание, какое община сочтет справедливым. Я не горжусь своим поступком. Тем не менее, надеюсь на понимание со стороны мох братьев. Иисус простил Петра, неужели у Него не найдется для меня прощения?

Карл уже открыл рот, собираясь что-то сказать, но Себастьян остановил его взмахом руки.

– Найдется, Игнатий. – лидер секты склонил голову набок. В его глазах Иезекииль увидел насмешливые огоньки. Они ему совсем не понравились. – Ты должен понимать, что община не может так просто верить на слово. Не в нынешних обстоятельствах, когда дьявол в лице Католической Церкви, стремиться нас погубить. У нас нет права на чрезмерное доверие. Каждый, кто хоть немного себя запятнал, должен заслужить доверие. Ты понимаешь?

Иезекииль кивнул. Да, он понимал. Прекрасно понимал. Глупо было надеяться на распростертые объятья. Он и не надеялся.

– Понимаю.

– Хорошо. Поступим следующим образом: тебя отведут в комнату, где ты пробудишь до завтрашнего утра…

– Себастьян… – руководитель службы безопасности с нескрываемой тревогой на лице повернулся к своему начальнику. – Нам не стоит так…

– Молчать! – рявкнул Себастьян так, что задребезжала хрустальная ваза на прикроватном столике. На до того бесстрастном лице лидера общины выступили красные пятна. – Здесь я принимаю решение, Карл! Не ты, не Генри, а я! Именно я решаю, чего нам стоит делать, а чего не стоит! Не забывайся, хорошо?

– Да… – лицо Карла стало пунцовым. Правда глаза, обращенные к Иезекиилю горели яростным ненавистным огнем.

– Итак, – старший пастор вернулся к стоящему перед ним Лжеигнатию. – в комнате ты пробудешь до утра. Дверь мы разумеется запрем. Утром состоится церковное собрание где у тебя будет возможность предстать перед членами нашей общины. Там я дам тебе возможность доказать свою верность нашей церкви. Единственной истинной церкви Христа, если ты еще веришь в это!

– Верю! – с готовностью отозвался Иезекииль.

– Хорошо. – Себастьян удовлетворенно кивнул, откинулся на спинку дивана и махнул рукой конвоирам. – Уведите его!

Двое тех же самых конвоиров, что волокли его по коридору, подошли и взяли под руки, поворачивая к выходу. Уже в проходе Иезекииль обернулся и крикнул:

– Спасибо Себастьян! Ты не пожалеешь!